Д. Кедрина, одного из талантливых писателей послереволюционной России, окутывают тайны жизни и смерти. Его матерью была незамужняя дочь дворянина с польскими корнями. Но боясь позора и ярости отца, оставила мальчика в семье кормилицы. Будущего поэта усыновил муж ее сестры.
Как будто злая судьба преследовала поэта весь его недолгий век. Он никогда не имел собственного угла, очень много времени отдавал работе, получал маленькие деньги, откладывал в стол очередные неопубликованные произведения.
Несмотря на весьма недурные отзывы Багрицкого, Маяковского, Горького, издательства под различными отговорками не хотели публиковать книги Кедрина. Все свои отвергнутые творения писатель откладывал в стол до приезда слушателей.
Единственной книгой, которая вышла при жизни поэта, был сборник «Свидетели» (1940 г.). Рукопись 13 раз возвращали дорабатывать. В итоге в книге осталось 17 поэзий.
Дмитрий Кедрин. Биография
Холодной зимой на свет появился талантливый поэт. 4.02.1907 г. в поселке Щегловка родился Дмитрий Борисович Кедрин. Его дедом был пан польского происхождения И. Руто-Рутенко-Рутницкий. Его младшая дочь Ольга - мать писателя - родила мальчика вне брака. Его усыновил муж родной тети Борис Кедрин, который дал поэту свою фамилию и отчество. В 1914 г. отец Дмитрия умер, и о нем стали заботиться три женщины - мать Ольги Ивановны, ее сестры и бабушки.
Когда Дмитрию было 6 лет, его семья переехала в Екатеринослав, который сейчас превратился в Днепропетровск. В 1916 г. в возрасте девяти лет будущий поэт Дмитрий Кедрин поступил в училище коммерции. Не получив там нужных знаний, он приступил к самообразованию, которому посвящал почти все свободное время. Любил изучать не только историю и литературу, но и географию, ботанику, философию Дмитрий Кедрин. Биография далее рассказывает, что на столе у него лежал энциклопедический словарь и литературные произведения о жизни животных. В это самое время он начал по-серьезному заниматься поэзией. Темы стихотворений того времени посвящались изменениям в стране.
Учеба и сотрудничество с издательствами
Революция, которая случилась в 1917 г., а также Гражданская война поменяли планы писателя. Продолжить учиться Дмитрий Кедрин смог только в 1922 г., когда его приняли в железнодорожный техникум. Но он так и не закончил это заведение из-за плохого зрения. А в 1924 г. поэт поступил на службу репортером в издание «Грядущая смена». Одновременно с этим начал работать в литературном объединении «Молодая кузница» Кедрин Дмитрий Борисович. Биография поэта сообщает, что в то время он написал очерки о производственных передовиках, а также несколько фельетонов.
Его литературу высоко оценили в Москве, куда он первый раз поехал в 1925 г. Его поэтические произведения были опубликованы в «Комсомольской правде», «Прожекторе», «Молодой гвардии» и других изданиях. В рецензиях на творчество Кедрина отмечался его неповторимый стиль.
Арест поэта
Дмитрий Кедрин не смог предотвратить свой арест даже несмотря на многочисленные публикации в издательствах. Его арестовали в 1929 г. за то, что не предал своего друга, отец которого был генералом в армии Деникина. Просидев в тюрьме год и три месяца, Дмитрий Кедрин был освобожден. После этого он женился и в 1931 г. перебрался в Москву, где стал жить в полуподвале особняка на Таганке. Молодая семья прожила там до 1934 г. После этого уже с дочкой переехала в Черкизово.
Из-за ареста поэта в течение некоторого времени отказывались публиковать. Дмитрий Кедрин работает в это время консультантом в «Молодой гвардии» и редактором в Гослитиздате. Здесь же в 1932 г. были изданы первые после заключения произведения поэта. Среди них стихотворение «Кукла», которое заметил сам Горький. Остальное творчество Кедрина, последовавшее за этим, посвящалось камерным, историческим и интимным темам, в которых он поклоняется истинной красоте. В ответ последовала жесткая государственная критика.
Творчество Кедрина
В 1932 г. Кедрин написал стихотворение «Кукла», которое принесло поэту известность. Говорят, что оно тронуло Горького до слез. 26 октября 1932 г. он организовал прочтение этого стихотворения у себя в квартире вместе с членами высокого руководства. «Куклу» слышали Буденный, Жданов, Ягода и Бухарин. Понравилась произведение и Сталину. Из-за чего его и напечатала «Красная новь». После этого издания писатель проснулся авторитетным автором. Но одобрение руководства страны не очень помогло поэту, все его попытки издать произведение были неудачными, чему и огорчался поэт Кедрин Дмитрий. Биография его рассказывает дальше, что все свои отвергнутые творения писатель откладывал в стол.
В конце 30-х годов Кедрин в своей литературе начал описывать историю России. Тогда же он написал «Зодчих», «Коня» и «Песню про Алену-старицу».
В 1938 г. Кедрин создает поэму «Зодчие», которую критики назвали шедевром поэзии двадцатого века. Произведение о строителях храма Василия Блаженного воодушевило Андрея Тарковского на сотворение фильма «Андрей Рублев». Перед войной Кедрин опубликовал стихотворную драму «Рембрандт».
Многие стихотворения Кедрина были положены на музыку. Ему же пренадлежат переводы с грузинского, литовского, украинского и др. языков. Его стихи переводили на украинский язык.
Жизнь во время войны
Великую Отечественную войну вначале Дмитрий Кедрин застал в Черкизове. В армию он не попал из-за плохого зрения. От эвакуации он отказался, о чем мог пожалеть, так как фашисты не дошли до поселка всего 15 км.
Первые годы войны он переводил антифашистские стихи народов Советского Союза и написал две книги поэзий. Но эти издательства публиковать их отказались.
В конце весны 1943 г. Дмитрий наконец-то смог попасть на фронт. До 1944 г. он работал корреспондентом издания «Сокол Родины», которое принадлежало шестой воздушной армии, воевавшей на северо-западе.
Смерть Кедрина
Летом 1945 г. Кедрин вместе с другими писателями поехал в Кишинев, где ему очень понравилось. Он хотел даже переехать туда с семьей.
Погиб Дмитрий Борисович Кедрин при трагических обстоятельствах 18.09.1945 г. Он попал под колеса поезда, когда возвращался из Москвы в родной поселок.
Наследники Кедрина
Нельзя забыть о героической женщине, которая больше чем полвека преданно хранила, собирала и готовила к изданию литературное наследие Кедрина - его вдову Людмилу. После матери ее дело продолжила дочь Светлана. Она - переводчица, поэт, член писательского союза, автор книги об отце «Жить вопреки всему».
6.02.2007 г. в Мытищах открыли памятник Дмитрию Кедрину. Его автором является Николай Селиванов. На праздник дня рождения писателя и по случаю открытия памятника приехали дочка и внук — тезка поэта. Дмитрий Борисович — художник, является лауреатом премий в этой области.
Женщина, которую он в конце жизни стал называть матерью, была его тётушкой; фамилия, которую он носил, принадлежала его дядюшке.
Дедом Дмитрия Кедрина по материнской линии был вельможный пан Иван Иванович Руто-Рутенко-Рутницкий, проигравший своё родовое имение в карты. Человек крутого нрава, он долго не женился, но в сорок пять лет выиграл в карты у своего приятеля его дочь Неонилу, которой было пятнадцать лет. Через год по разрешению Синода он женился на ней. В браке она родила пятерых детей: Людмилу, Дмитрия, Марию, Неонилу и Ольгу.
Все девушки Рутницкие учились в Киеве в институте благородных девиц. Дмитрий в восемнадцать лет кончил жизнь самоубийством из-за несчастной любви. Мария и Неонила вышли замуж. С родителями остались старшая дочь Людмила, некрасивая и засидевшаяся в девушках, и младшая - прелестная, романтичная, любимица отца Ольга.
Чтобы выдать замуж Людмилу, Иван Иванович не пожалел ста тысяч приданого. Мужем Людмилы стал Борис Михайлович Кедрин - в прошлом военный, за дуэли выдворенный из полка, живущий на долги. Молодые переехали в Екатеринослав.
После отъезда Кедриных Ольга призналась матери, что беременна. Причём неизвестно, сказала ли она, кто отец ребенка, или нет. А мать, зная крутой нрав и вздорность мужа, сейчас же отослала Ольгу к Неониле в город Балту Подольской губернии. Неонила отвезла сестру в знакомую молдавскую семью, неподалеку от Балты, где Ольга родила мальчика. Было это 4 февраля 1907 года.
Неонила уговаривала мужа усыновить ребёнка сестры, но тот, боясь осложнений по службе, отказался. Тогда Ольга поехала к Кедриным в Юзово. Боясь гнева отца и позора, она оставила ребёнка в молдавской семье, где у мальчика была кормилица. Ольге удалось уговорить Бориса Михайловича Кедрина усыновить её ребенка, и здесь же, в Юзово, точнее, на Богодуховском руднике, предшественнике нынешнего Донецка, за большие деньги поп окрестил ребёнка, записав его сыном Бориса Михайловича и Людмилы Ивановны Кедриных. В момент крестин мальчику было уже около года. Назвали его Дмитрием - в память о рано ушедшем из жизни брате Ольги и Людмилы.
В Днепропетровск, тогда ещё Екатеринослав, маленького Митю привезли в 1913 году. Здесь бабушка читала ему стихи Пушкина, Мицкевича и Шевченко, благодаря чему он навсегда влюбился в польскую и украинскую поэзию, которую впоследствии часто переводил. Здесь он начал писать стихи, учился в техникуме путей сообщения и впервые в 17 лет напечатал «Стихи о весне». Он писал в газете «Грядущая смена» и в журнале «Молодая кузница», приобрёл признание и популярность среди молодежи. Его уважали за талант, узнавали на улице, и здесь он пережил первый арест за «недоносительство».
Типичное для того времени обвинение оборачивается для Дмитрия Кедрина 15-ю месяцами заключения. В 1931 году, после освобождения, он переехал в Подмосковье, где ранее обосновались его днепропетровские друзья-поэты М. Светлов, М. Голодный и другие. Он работал в газете Мытищинского вагоностроительного завода, в качестве литконсультанта сотрудничал с московским издательством «Молодая гвардия».
Его супругой стала Людмила Хоренко в которую так же был влюблен его друг инженер-конструктор Иван Гвай, один из создателей “Катюши”.
Вот как об этом пишет, основываясь на рассказах близких, в книге об отце “Жить вопреки всему” Светлана Кедрина: “Ивану очень понравилась Миля (Людмила Хоренко), и на первых порах он даже пытался за ней приволокнуться, но однажды мой отец отозвал его в сторону и сказал: “Слушай, Ванька, оставь Милю в покое, она мне очень дорога”. - “Прости, Митяйка, я и не знал, что у тебя это так серьезно”, - смущенно ответил Гвай”.
Кедрин был внутренне независим, оставаясь при всём при этом идеалистом и романтиком. Он пытался самому себе представить большевистскую революцию, как совершенно естественный и даже желательный для России путь развития. Пытался совместить в себе самом несовместимое. Однако, обмануть себя не удалось. Чем дальше, тем больше ощущал поэт своё одиночество: «Я одинок. Вся моя жизнь — в минувшем. Писать не для кого и незачем. Жизнь тяготит все больше… Сколько еще? Гёте сказал правду: «Человек живёт, пока хочет этого».
Кто знает, как сложилась бы его жизнь, если б он не переехал в столицу, где начались все тяготы и унижения, главными из которых были постоянная бытовая неустроенность и невозможность издать книгу стихов.
В московский период жизни Кедрин не имел не то что квартиры или комнаты, но даже своего постоянного угла. Он часто переезжал с места на место, ютился со своей семьёй в убогих и тесных комнатёнках, перегороженных фанерой или занавесками, ему ни приходилось жить, среди вечного шума и криков соседей, плача дочери и ворчания тётушки.
С грустным и тревожным настроением Кедрин однажды записал в дневнике, обращаясь к жене: «А мы с тобой обречены судьбою в чужом дому топить чужую печь». В этой обстановке он умудрялся быть гостеприимным хозяином и писать изумительные стихи.
В 1932 году им было написано стихотворение «Кукла», сделавшее поэта известным. Говорят, что Горький до слёз растрогался при чтении этого стихотворения:
Как темно в этом доме!
Ворвись в эту нору сырую
Ты, о время моё!
Размечи этот нищий уют!
Тут дерутся мужчины,
Тут женщины тряпки воруют,
Сквернословят, судачат,
Юродствуют, плачут и пьют…
Мрачной картине настоящего противополагался светлый пафос грядущих преобразований. Особенное впечатление на Горького произвели патетические строки:
Для того ли, скажи,
Чтобы в ужасе,
С чёрствою коркой
Ты бежала в чулан
Под хмельную отцовскую дичь, -
Надрывался Дзержинский,
Выкашливал лёгкие Горький,
Десять жизней людских
Отработал Владимир Ильич?
Алексей Максимович был искренне тронут, мастерство автора сумел оценить и Горький 26 октября 1932 года организовал читку "Куклы" на своей квартире в присутствии членов высшего руководства страны.
Читал Владимир Луговской. Горький непрерывно курил и смахивал слёзы. Слушали Ворошилов, Будённый, Шверник, Жданов, Бухарин, Ягода… Вожди (кроме начитанного Бухарина) в поэзии не смыслили ни шиша, однако стихотворение им понравилось, и было одобрено. Больше того: это стихотворение получило одобрение и со стороны самого главного читателя и критика тех лет: «Прочёл «Куклу» с удовольствием. И. Сталин».
«Красная новь» напечатала «Куклу» в №12 за 1932 год. На следующий день после публикации Кедрин проснулся если не знаменитым, то авторитетным.
Однако, даже высочайшее одобрение не слишком помогло Кедрину, и он не мог выйти со своими стихами к читателю - все его попытки издать книгу проваливались. В одном из его писем было написано: «Понять, что ты никогда не расскажешь другим того большого, прекрасного и страшного, что чувствуешь, - очень тяжело, это опустошает дотла».
Отвергнутые произведения Кедрин складывал в стол, где они пылились до очередного приезда друзей, его верных слушателей и ценителей. Он работал, не покладая рук, получал гроши, во всём себе отказывал.
Он говорил жене: «Поэт хотя бы изредка должен издаваться. Книга - это подведение итога, сбор урожая. Без этого невозможно существовать в литературе. Непризнание - это фактически медленное убийство, толкание к пропасти отчаяния и неверия в себя».
Дмитрий Кедрин в конце 30-х годов обращается в своем творчестве к истории России. Именно тогда им были написаны такие значительные произведения, как «Зодчие» («под влиянием которого Андрей Тарковский создал фильм «Андрей Рублев» — отмечает Евгений Евтушенко), «Конь» и «Песня про Алёну-Старицу».
Первую попытку издать книгу в ГИХЛе Кедрин предпринял вскоре после приезда в Москву, но рукопись вернули, несмотря на хорошие отзывы Эдуарда Багрицкого и Иосифа Уткина. В дальнейшем поэт, решивший для себя, что если в 1938 году книга не выйдет, то он прекратит писать, вынужден был исключить из неё многие вещи, в том числе уже получившие признание. После тринадцати возвращений рукописи для доработки, нескольких изменений названия и манипуляций с текстом эта единственная прижизненная книга Кедрина «Свидетели», в которую вошли всего семнадцать стихотворений, увидела свет. По поводу её автор писал: «Она вышла в таком виде, что её нельзя считать ни чём иным, как ублюдком. В ней сохранились не больше 5-6 стихотворений, которые стоят этого высокого имени…»
Любовь к России, к её истории, культуре и её природе, пронизывает такие его стихотворения конца 30-х и 40-х годов, как «Красота», «Родина», «Колокол», «Всё мне мерещится поле с гречихою…», «Зимнее». Он подготовит даже целую книжку с названием «Русские стихи».
Когда-то в сердце молодом
Мечта о счастье пела звонко.
Теперь душа моя — как дом,
Откуда вынесли ребенка.
А я земле мечту отдать
Все не решаюсь, все бунтую…
Так обезумевшая мать
Качает колыбель пустую.
Неудачная попытка их публикации относится к 1942 году, когда Кедрин сдал книгу в издательство «Советский писатель». Один из ее рецензентов обвинил автора в том, что он «не чувствует слова», второй - в «несамостоятельности, обилии чужих голосов», третий - в «недоработанности строк, неряшливости сравнений, неясности мышления». И это в то время, когда поэзия Кедрина получила самую высокую оценку таких писателей, как М. Горький, В. Маяковский, М. Волошин, П.Антокольский, И. Сельвинский, М. Светлов, В. Луговской, Я. Смеляков, Л. Озеров, К. Кулиев и других.
«Он подолгу стоял под Кремлевской стеной, - пишет дочь поэта Светлана Кедрина, - любовался памятником Минину и Пожарскому и без устали кружил и кружил вокруг «Василия Блаженного». Этот храм не давал ему покоя, будоражил воображение, будил «генетическую память». Он был так красив, так вызывающе ярок, поражал такой законченностью линий, что после каждого свидания с ним Дмитрий Кедрин терял покой. Восхищение и восторг явились теми толчками, которые заставили отца изучить всю имеющуюся в Библиотеке Ленина литературу о строительстве храмов на Руси, об эпохе Ивана Грозного, о храме Покрова. Отца поразила легенда об ослеплении зодчих Бармы и Постника, которая и легла в основу созданной им за четыре дня поэмы «Зодчие».
Большинство своих стихотворений Кедрин так и не увидел напечатанными, а его поэма «1902 год» пятьдесят лет ждала своего опубликования.
Кедрин занимался переводами известных авторов. С конца 1938-го по май 1939 года переводил поэму Шандора Петефи «Витязь Янош». Но и здесь его ждала неудача: несмотря на хвалебные отзывы коллег и прессы, эта поэма при жизни Кедрина не была опубликована. Следующая попытка тоже провалилась: «Витязь Янош» Петефи вместе с «Паном Твардовским» Адама Мицкевича были включены в ту неизданную книгу стихов Кедрина, которую он сдал в Гослитиздат, уходя на фронт в 1943 году. Лишь девятнадцать лет спустя поэма Петефи увидела свет.
До этого, в 1939 году, Кедрин ездил в Уфу по заданию Гослитиздата переводить стихи Мажита Гафури. Три месяца работы оказались напрасными - издательство отказалось выпустить книгу башкирского поэта.
В конце 70-х годов Кайсын Кулиев писал о Кедрине: «Он много сделал для братства культур народов, для их взаимного обогащения, как переводчик».
Работая над исторической поэмой «Конь», Кедрин в течение нескольких лет изучал литературу о Москве и её зодчих, о строительных материалах того времени и способах кладки, перечитал множество книг об Иване Грозном, делал выписки из русских летописей и других источников, посещал места, связанные с событиями, которые собирался описать. Такие произведения донельзя трудоёмки, но, несмотря на это Кедрин увлечённо работал над ними, и в виде больших поэтических форм. Особо среди них выделяется гениальная драма в стихах «Рембрандт», на подготовку к которой у автора ушло около двух лет. Это произведение было опубликовано в 1940 году в журнале «Октябрь» и через год им заинтересовались в театральной среде, в том числе и С. Михоэлс, но постановке помешала война. Впоследствии «Рембрандт» звучал на радио, шёл по телевидению, по нему были несколько раз поставлены спектакли и опера.
В первые годы войны Кедрин активно занимался переводами с балкарского (Гамзат Цадаса), с татарского (Муса Джалиль), с украинского (Андрей Малышко и Владимир Сосюра), с белорусского (Максим Танк), с литовского (Саломея Нерис), Людас Гира). Кроме того, известны также его переводы с осетинского (Коста Хетагуров), с эстонского (Йоханнес Барбаус) и с сербскохорватского (Владимир Назор). Многие из них были опубликованы.
С самого начала войны Кедрин тщетно обивает все пороги, стремясь оказаться на фронте, чтобы с оружием в руках защищать Россию. Никто ни на какой там фронт его не берёт — по состоянию здоровья он вычеркнут изо всех возможных списков. Из стихотворения, датированного 11 октября 1941 года:
… Куда они? В Самару — ждать победу?
Иль умирать?.. Какой ни дай ответ, —
Мне всё равно: я никуда не еду.
Чего искать? Второй России нет!
Враг находился на расстоянии 18 —20 километров, со стороны Клязьминского водохранилища отчётливо слышна была артиллерийская канонада. На какое-то время он с семьёй оказался буквально отрезанным у себя в Черкизове: поезда в Москву не ходили, Союз писателей эвакуировался из столицы, а Кедрин не сидел сложа руки. Он дежурил во время ночных налётов на Москву, рыл бомбоубежища, участвовал в милицейских операциях по поимке вражеских парашютистов. У него не было возможности печататься, но он не прекращал поэтической работы, активно занялся переводом антифашистских стихов, много писал сам. В этот период им написаны стихотворения «Жильё», «Колокол», «Уголёк», «Родина» и другие, сложившиеся в цикл под названием «День гнева». В одном из наиболее известных своих стихотворений «Глухота» он признался:
Война бетховенским пером
Чудовищные ноты пишет.
Её октав железный гром
Мертвец в гробу — и тот услышит!
Но что за уши мне даны?
Оглохший в громе этих схваток,
Из всей симфонии войны
Я слышу только плачь солдаток.
Наконец, в 1943 году он своего добился: его посылают на фронт, в 6-ю воздушную армию, военным корреспондентом газеты «Сокол Родины». А перед уходом на фронт в 1943 году Кедрин отдал новую книгу стихов в Гослитиздат, но она получила несколько отрицательных рецензий и не была издана.
Военный корреспондент Кедрин писал стихи и очерки, фельетоны и статьи, выезжал на передовую, бывал у партизан. Он писал только то, что нужно было газете, но понимал, что «впечатления накапливаются и, конечно, они во что-то выльются».
Фронтовые стихи Кедрина лётчики 6-й Воздушной армии хранили в нагрудных карманах, в планшетах и в маршрутных картах. В конце 1943 года его наградили медалью «За боевые заслуги».
Кедрин писал в 1944 году: «…Многие мои друзья погибли на войне. Круг одиночества замкнулся. Мне - скоро сорок. Я не вижу своего читателя, не чувствую его. Итак, к сорока годам жизнь сгорела горько и совершенно бессмысленно. Вероятно, виною этому - та сомнительная профессия, которую я выбрал или которая выбрала меня: поэзия».
После войны к Кедрину вернулись все довоенные тяготы, которые он по-прежнему терпеливо переносил и однажды записал в своем дневнике: «Как много в жизни понедельников и как мало воскресений».
Семья Кедриных — сам Дмитрий Борисович, его жена Людмила Ивановна, дочь Света и сын Олег — продолжали жить в Черкизове на улице 2-я Школьная. А Дмитрий был полон больших творческих планов.
В августе 1945 ода Кедрин вместе с группой писателей уезжает в командировку в Кишинёв, который поразил его своей красотой и напомнил Днепропетровск, юность, Украину. Он решил по приезде домой всерьёз обсудить с женой возможность переезда в Кишинёв. А рано утром 19 сентября 1945 года неподалёку от железнодорожной насыпи на мусорной куче в Вешняках было найдено его тело. Экспертиза установила, что несчастье произошло накануне, примерно в одиннадцать часов вечера. Как поэт оказался в Вешняках, почему он приехал на Казанский вокзал, а не на Ярославский, при каких обстоятельствах погиб - остаётся загадкой.
Светлана Кедрина приводит строчки из дневника, в которых её мать описывает утро 18 сентября 1945 года, то последнее утро:
«Митя глядел в книжку. Не знаю, читал ли он её или думал. И я подумала: неужели этот человек — мой муж? Неужели он так нежен и ласков со мною, неужели его губы целуют меня?.. И я подошла к нему. «Что, милая?» — спросил Митя и поцеловал мою руку. Я прижалась к нему, постояла и отошла. Через несколько минут Митя ушел из дома на поезд в Москву… Я проводила его до дверей, Митя поцеловал мои руки, в голову. И вышел… в вечность от меня, от жизни. Больше я Митю не видела. Через четыре дня я увидела его фотографию, последнюю и такую страшную. Митя был мёртв. Какой ужас был в его глазах! Ах, эти глаза! Они сейчас всё мне мерещатся…»
Вдова попыталась восстановить картину гибели мужа, ведь в свидетельстве о его смерти отмечены перелом всех рёбер и левого плеча, но ей посоветовали заняться воспитанием своих детей.
Дочь поэта Светлана Кедрина вспоминает:
«Незадолго до смерти к нему явился близкий друг по Днепропетровску, ставший в эти годы большим человеком в Союзе писателей и немало помогавший нашей семье, и предложил папе доносить на своих товарищей: «Там знают, что все считают тебя порядочным человеком и надеются, что ты им поможешь…». Отец спустил приятеля с крыльца, а тот, встав и отряхнув брюки, с угрозой в голосе произнёс: «Ты ещё об этом пожалеешь»…
Она вспоминает так же, как 15 сентября 1945 года её отец поехал по каким-то делам в Москву (а они жили тогда в ближнем Подмосковье) и, вернувшись, потрясённо сказал: «Скажи спасибо, что ты сейчас видишь меня перед собой. Только что на Ярославском вокзале какие-то дюжие молодцы чуть не столкнули меня под электричку. Хорошо люди отбили».
Сейчас, спустя много времени после смерти Дмитрия Кедрина можно предположить, что он стал жертвой репрессий. Приехав в 1931 году в Москву, он не захотел скрыть и честно написал в своей анкете, что в 1929 году был заключён в тюрьму «за недонесение известного контрреволюционного факта», чем сам поставил себя под удар. К этому прибавилось его дворянское происхождение, а после войны - его отказ работать сексотом. Его не коснулись репрессии 1937 года, но уже тогда он был в чёрных списках секретаря союза писателей Ставского, позволявшего себе говорить Кедрину: «Ты! Дворянское отродье! Или выучишь первые пять глав «Краткого курса» истории партии и сдашь зачёт лично мне, или я загоню тебя туда, куда Макар телят не гонял!» - пересказывая жене этот разговор, Дмитрий Кедрин не мог сдержать слёз обиды и унижения…
Известно предположение литературоведа Светланы Марковской.
- Согласно официальной точке зрения, Кедрина убили по заказу Сталина. В Москве же от писателей я слышала другую историю. Пользуясь тем, что Дмитрия печатали редко, соратники стали… воровать у него стихи. Однажды Митя заметил это и в беседах с членами СПУ пригрозил рассказать всё правлению. Чтобы не дать разгореться скандалу, его убрали. Поговаривали и о какой-то темной истории, связанной с его днепропетровским арестом.
Дмитрий Кедрин похоронен в Москве, на Введенском (или, как его ещё называют, Немецком) кладбище в районе Лефортова.
Евгений Евтушенко, отводя Кедрину роль «воссоздателя исторической памяти», писал в предисловии к одному из его сборников стихов: «Какое состояние внутренней перенесённости через время! Какой хваткий взгляд сквозь толщу лет!» - и дальше: «По кедринским страницам идут люди многих поколений, соединённые в человечество».
Подготовлено по материалам:
Александра Ратнера в поэтическом альманахе «Параллель»
И материалов историко-художественного журнала «Солнечный ветер»
* * *
На кладбище возле домика
Весна уже наступила:
Разросшаяся черемуха,
Стрекающая крапива.
На плитах щербатых каменных
Любовники ночью синей
Опять возжигаю пламенник
Природы неугасимой.
Так трется между жерновами
Бессмертный помол столетий:
Наверное, скоро новые
В поселке заплачут дети.
Когда сраженье стихнет понемногу, -
Сквозь мирное журчанье тишины
Услышим мы, как жалуются Богу
Погибшие в последний день войны.
Дмитрий Кедрин
Он погиб на 132-й день после Победы, во вторник, 18 сентября 1945 года. Что произошло с ним - до сих пор неизвестно. Поэт жил в Черкизово, под Москвой, поехал в город за гонораром и лекарствами для заболевшей жены. Завершив дела, должен был отправиться домой с Ярославского вокзала, но оказался в электричке, идущей с Казанского. Случайные прохожие обнаружили его утром следующего дня у железнодорожной насыпи близ станции Вешняки - избитым и без сознания. По дороге в больницу он скончался. Дмитрию Борисовичу Кедрину было 38 лет.
Московский уголовный розыск проводил расследование, но дело, судя по всему, вели не Жеглов и Шарапов, а ребята куда менее дотошные и принципиальные. Свидетелей расправы над поэтом они не нашли, а может, и не искали. Сообщение жены о том, что поэта преследовали неизвестные люди, проигнорировали.
Не были опрошены и очевидцы того, как 15 сентября (за два дня до гибели!) на платформе Ярославского вокзала "неустановленные лица" пытались столкнуть Кедрина под поезд. Тогда его спасли оказавшиеся рядом пассажиры, а вернувшись домой, Дмитрий Борисович сказал жене: "Это похоже на преследование". Сообщить об угрожающей слежке Кедрин успел и нескольким своим близким друзьям. Но после гибели поэта они были кем-то запуганы и молча согласились с версией о том, что его сбил поезд.
Сейчас можно с большой долей вероятности утверждать, что дело об убийстве Дмитрия Кедрина было закрыто по настоянию "органов". Незадолго до гибели поэт отказался быть их осведомителем. Склонить Кедрина к стукачеству пытался человек, с которым Дмитрий познакомился еще в юности, в Днепропетровске. Как вспоминает дочь поэта Светлана: "Отец спустил приятеля с крыльца, а тот, встав и отряхнув брюки, с угрозой в голосе произнес: "Ты еще об этом пожалеешь".
У днепропетровской госбезопасности были старые счеты с Кедриным: еще в 1929 году Дмитрия арестовывали "за недонесение". Тогда он провел в тюрьме полтора года. После войны им, возможно, понадобился свой осведомитель в столичной литературной среде, и они опять взялись за Кедрина, который казался им легкой добычей.
Убийство поэта могло и не входить в планы вербовщиков. Они, скорее всего, хотели еще раз припугнуть несговорчивого литератора, ожидая, что после этого он уступит. Грязная работа, похоже, была поручена уголовникам.
Так погиб один из самых чистых, добрых, образованных и талантливых русских поэтов ХХ века. При жизни у Кедрина вышла всего одна книга стихов. В нее вошли семнадцать стихотворений. Все остальные цензура выбросила.
А назывался тот сборник: "Свидетели".
Из стихов Дмитрия Кедрина
Подмосковная осень
В Перово пришла подмосковная осень
С грибами, с рябиной, с ремонтами дач.
Ты больше, пиджак парусиновый сбросив,
Не ловишь ракеткою теннисный мяч.
Березки прозрачны, скворечники немы,
Утрами морозец хрустит по садам.
И дачница в город везет хризантемы,
И дачник увязывает чемодан.
На мокрых лугах зажелтелась морошка.
Охотник в прозрачном и гулком лесу,
По топкому дёрну шагая сторожко,
Несет на плече золотую лису.
Бутылка вина кисловата, как дрожжи.
Закурим, нальем и послушаем, как
Шумит элегический пушкинский дождик
И шаткую свечку колеблет сквозняк.
Осень 1937 года
Полустанок
Седой военный входит, подбоченясь,
В штабной вагон, исписанный мелком.
Рыжебородый тощий ополченец
По слякоти шагает босиком.
Мешком висит шинель на нём, сутулом,
Блестит звезда на шапке меховой.
Глухим зловещим непрерывным гулом
Гремят орудья где-то под Москвой.
Проходит поезд. На платформах - танки.
С их башен листья блеклые висят.
Четвертый день на тихом полустанке
Своих болезных, кровных, Богом данных
Им провожать на запад и восток...
А беженцы сидят на чемоданах,
Ребят качают, носят кипяток.
Куда они? В Самару - ждать победу?
Иль умирать?.. Какой ни дай ответ -
Мне всё равно: я никуда не еду.
Чего искать? Второй России нет!
16 октября
...Сибирский поезд разводил пары,
В купе рыдала крашеная дама:
Бабьё коробку паюсной икры
У дамы вытрясло из чемодана.
Зенитка била где-то у моста,
Гора мешков сползала со скамеек.
И подаянья именем Христа
Просил оборванный красноармеец.
Вверху гудел немецкий самолет,
В Казань бежали опрометью главки.
Подпивший малый на осклизлый лед
Свалился замертво у винной лавки.
Народ ломил на базах погреба,
Несли муку колхозницы босые...
В те дни решалась общая Судьба:
Моя судьба, твоя судьба, Россия!
Я с почтальоном говорил, как с близким,
Желал хорошего житья-бытья,
А почтальон уже готовил списки,
Синодик тот, в котором был и я.
Из военных записных книжек
- Я - камень Отечественной войны.
- 27 ноября 41. "Ибо уже при дверях".
- Он говорил о Боге так, словно только сейчас расстался с ним у двери соседнего кабачка.
- Чем больше страна, тем лучше люди.
- Бежать хотите? Некуда бежать. Давно в кольце и Яхрома, и Клин.
- Гремя цепями, как арестанты, на фронт идут грузовики.
- И только на кладбище не ходит почтальон.
◊ Рейтинг рассчитывается на основе баллов, начисленных за последнюю неделю
◊ Баллы начисляются за:
⇒ посещение страниц, посвященных звезде
⇒ голосование за звезду
⇒ комментирование звезды
Биография, история жизни Кедрина Дмитрия Борисовича
Детство
4 февраля 1907 года в донбасском поселке Щегловка родился мальчик, в будущем ставший известным русским поэтом Дмитрием Борисовичем Кедриным. Его дедом по материнской линии был вельможный пан И.И. Руто-Рутенко-Рутницкий. Младшая из четырех его дочерей Ольга – мать поэта – родила Дмитрия вне брака. Мальчик был усыновлен мужем родной тети Борисом Михайловичем Кедриным, давшим ему свою фамилию и отчество.
В 1914 году приемный отец скоропостижно скончался, оставив Дмитрия на попечении трех женщин, которые «в младенчестве качали колыбель мою» – матери Ольги Ивановны, ее сестры Людмилы Ивановны и бабушки Неонилы Яковлевны.
Родная бабушка была прекрасно образована, к тому же, страстно любившая поэзию. Именно она привила Дмитрию любовь к стихам, днями напролет читая внуку произведения выдающихся русских писателей. Спустя годы Неонила Яковлевна стала первой, кому Дмитрий Борисович прочитал первые свои стихи.
Отрочество
Когда Дмитрию исполнилось 6 лет, семья перебралась в Екатеринослав, ныне именуемый Днепропетровском. В 1916 году 9-летний Дмитрий поступил в местное коммерческое училище. Осознав недостаточность получаемых там знаний, Кедрин занялся самообразованием, посвящая ему практически все свободное время. При этом в сферу его интересов входила не только история и литература, но и география, философия и ботаника. На его столе мирно соседствовали энциклопедический словарь, тома литературных произведений и «Жизнь животных» Брема. Именно в этот период он начал серьезно заниматься стихотворчеством, которое было посвящено в основном происходящим в стране изменениям.
Случившаяся в 1917 году революция, а за ней и Гражданская война изменили все планы. Продолжить обучение Дмитрий Кедрин смог только в 1922 году, когда он поступил в железнодорожный техникум. Но, проучившись в нем почти 2 года, он не смог его закончить из-за проблем со зрением. Не сумев стать железнодорожником, Дмитрий Кедрин в 1924 году поступил на службу в качестве репортера в газету «Грядущая смена», а параллельно с этим включился в работу литературного объединения «Молодая кузница». Именно в это время были напечатаны стихотворения молодого поэта, тематика которых была выдержана в духе времени. Кроме того, Кудрин написал целый ряд очерков о передовиках производства, а также фельетоны на злобу дня.
ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Формирование неповторимого стиля
Его творчество было по достоинству оценено в Москве, куда Кудрин впервые отправился в 1925 году. Его стихи появились на страницах таких крупных изданий, как «Комсомольская правда», «Прожектор», «Молодая гвардия» и целого ряда других. В рецензиях на его творчество особо отмечалось сочетание «тщательной отделки и металлического блеска», что со временем сформировалось в неповторимый стиль, всегда отличавший Дмитрия Борисовича Кедрина.
Многочисленные публикации в центральной прессе не смогли предотвратить арест поэта в 1929 году, когда он был арестован за то, что не донес на своего приятеля, отец которого был генералом армии Деникина. Проведя за решеткой 1 год и 3 месяца, осужденный на 2 года Дмитрий Кедрин был освобожден. Женившись вскоре после освобождения, поэт в 1931 году вместе с «коллегами по цеху» Михаилом Голодным и Михаилом Светловым окончательно перебрался в Москву, где обосновался в полуподвале старинного двухэтажного особняка на Таганке. Там молодая семья прожила вплоть до 1934 года, после чего уже с новорожденной дочерью переехала в поселок Черкизово.
Честно указав факт заключения под стражу, поэт некоторое время не печатается, работая литературным консультантом в издательстве «Молодая гвардия» и внештатным редактором в Гослитиздате. Именно здесь в 1932 году были напечатаны первые после ареста произведения Дмитрия Кедрина, в том числе, и стихотворение «Кукла», которое была замечено самим Горьким. Все последующее творчество поэта было посвящено историческим, камерным и даже весьма интимным темам, в которых он воспел истинную красоту вне времени. Это стало поводом для жесткой критики со стороны государства в лице руководителя Союза писателей В. Ставского, которому не по нраву пришлось равнодушие поэта к пафосу довоенной действительности.
Война
Начало Великой Отечественной войны Дмитрий Кедрин встретил в Черкизове. В армию его не взяли по причине плохого зрения. Эвакуироваться он не пожелал, о чем мог горько пожалеть, ведь немцев остановили всего лишь в 15 километрах от Черкизова. Первые военные годы он занимался переводом антифашистских стихотворений народов СССР, написанием двух книг оригинальных стихов. В отличие от переводов чужих стихов, в издании собственных творений ему было отказано. В мае 1943 года после многочисленных обращений Дмитрию Кедрину удалось попасть на фронт. До начала 1944 года он служил корреспондентом газеты «Сокол Родины», которая была «официальным изданием» 6-й воздушной армии, воевавшей на северо-западном направлении.
Дмитрий Борисович Кедрин трагически погиб 18 сентября 1945 года, попав под колеса пригородного поезда, возвращаясь из Москвы к себе в Черкизово. Все обстоятельства гибели поэта не выяснены до сих пор.
Кедрин Дмитрий Борисович (1907-1945), русский советский поэт, драматург, переводчик.
Родился 4 (17) февраля 1907 в Богодуховском руднике, ныне пос. Щегловка (Донбасс). Учился в Коммерческом училище, потом в техникуме путей сообщения г.Екатеринослава (Днепропетровска), где в 1924 стал литературным сотрудником местной комсомольской газеты. С 1931 жил в Москве, в 1933-1941 работал литературным консультантом издательства «Молодая гвардия».
Приобрел известность после публикации стихотворения Кукла (1932), горячо поддержанного М.Горьким, трогательно-задушевных стихов о русской природе (Подмосковная осень, 1937; Зимнее, 1939, Осенняя песня, 1940) и связанных с народно-песенным началом в творчестве Кедрина (Две песни про пана, 1936; Песня про солдата, 1938) поэм Зодчие (1938) - о легендарных строителях небывалой красоты храма Покрова (Василия Блаженного), по приказу царя ослепленных, когда они неосторожно признались, что могли бы построить храм еще краше и тем умалить славу воздвигнутого; Песня про Алену-Старицу (1939), посвященная легендарной участнице бунта Степана Разина; Конь (1940) - о полулегендарном строителе-архитекторе «горододельце» конца 16 в. Федоре Коне.
В 1940 вышел единственный прижизненный сборник стихов Кедрина Свидетели. В 1943, несмотря на плохое зрение, поэт добился направления специальным корреспондентом в авиационную газету «Сокол Родины» (1942-1944), где печатал, в частности, сатирические тексты под псевдонимом Вася Гашеткин.
Интонации доверительной беседы, историко-эпическая тематика и глубокие патриотические импульсы питали поэзию Кедрина военных лет, где встает образ матери-Родины, горечью первых дней войны и непоколебимой волей к сопротивлению (стихи и баллады 1941, Ворон, Набег, Глухота, Князь Василько Ростовский, Весь край этот, милый навеки..., Колокол, День суда, Победа и др.).
Образами и ритмами русского народного творчества, традиционными сюжетами русской культуры насыщаются в это время и пейзажная и интимно-камерная лирика Кедрина (стихи и баллады Красота, 1942; Аленушка, 1942-1944; Колыбельная, 1943; Цыганка, Месяц однорогий..., оба 1944, и др.). Драматический характер поэзии Кедрина, насыщенной диалогами и монологами (стихи Беседа, Баллада о побратимах, Грибоедов), с наибольшей отчетливостью проявился в стихотворных драмах (Рембрандт, 1938, опубл. в 1940; утраченная в период эвакуации 1941 рукопись Параши Жемчуговой), а лаконическая образность его поэзии - в стихотворении Поединок (1933, интересном также и своеобразным поэтическим автопортретом писателя: «К нам в гости приходит мальчик / Со сросшимися бровями, / Пунцовый густой румянец / На смуглых его щеках. / Когда вы садитесь рядом, / Я чувствую, что меж вами / Я скучный, немножко лишний / Педант в роговых очках»).
Глубиной и энергией мысли отличается философская лирика поэта (Был слеп Гомер и глух Бетховен..., 1944; Бессмертие, Пластинка («Когда я уйду, / Я оставлю мой голос...»), Я, 1945). Для планетарного мышления Кедрина, как и других отечественных поэтов его поколения, характерно постоянное ощущение своей преемственной связи с мировой историей и культурой, знаками чего явились стихи и баллады, посвященные истории, героям и мифам других народов Приданое, 1935 («В тростниках просохли кочки, / Зацвели каштаны в Тусе, / Плачет розовая дочка / Благородного Фердуси...»); Пирамида, 1940 («...Лежал Мемфис на ложе из парчи...»); Свадьба («Царь Дакии, / Господень бич, / Аттила...»), Варвар, оба 1933-1940, и др. Кедрин переводил стихи с украинского, белорусского, эстонского, литовского, грузинского и др. языков.
Постоянной для Кедрина была тема трагического противостояния людей смелого творческого духа (среди них были не только признанные гении, но и безвестные мастера) грубой силе, власти и корысти, против которых талант, честность и смелость всегда беззащитны. Печальным подтверждением этого явилась и сама судьба Кедрина: поэт погиб в подмосковной электричке от рук бандитов 18 сентября 1945.
Ходовая часть
